«Представляешь, хотели машину поменять, а мужу банк в кредите отказал», — пожаловалась мне на днях знакомая. Тут важно вот что: ее муж работает в структуре, недавно называвшейся ГИБДД. Гаишник, короче говоря. Насколько я помню, особых проблем у них с кредитами не было несмотря на официально низкие зарплаты. Все, в общем-то, понимали, что не зарплатой единой жив сей человек. И хотя в ГИБДД были сотрудники, которые никаким образом не могли получить неофициальную прибавку к жалованью, — например, сотрудники внутренних подразделений службы, к которым относится и муж моей знакомой, — однако благоволение кредиторов распространялось и на них тоже.
Тем более, когда покупались не «Лексусы» и «Гранд Чероки», а скромные «Логаны». Да и вообще, автокредиторы всегда славились своей покладистостью к заемщикам — ведь при необходимости забрать у должника машину легче легкого. «Сотрудников ГИБДД мы сейчас стараемся не кредитовать. И вообще милиционеров — они же все в подвешенном состоянии», — просветила меня знакомая сотрудница банка
Можно, конечно, посочувствовать, экс-милиционерам, но понятно, что их нынешнее состояние продлится максимум полгода. Не такой уж большой срок, чтобы воздержание от кредитов стало критичным. Хотя еще неизвестно, на какую сумму кредитов они смогут рассчитывать, когда банки вернут им свою благосклонность. Все больше шансов на то, что Россия в преддверии выборов ратифицирует пункт 20 Конвенции ООН против коррупции. Этот пункт предусматривает такое понятие как «незаконное обогащение»: разница между задекларированным доходом и реальными расходами.
Между прочим, так удивляющая русских скромность европейцев и американцев, чурающихся роскошных одежд, автомобилей и домов, во многом объясняется именно нежеланием привлекать к себе внимание налоговиков и спецслужб. Учитывая, что официальная зарплата инспектора дорожного движения не дотягивает до 20 тыс. руб., рассчитывать он может на кредит разве что на недорогой ноутбук.
Впрочем, страдают не только полицейские. Пока я искала подтверждение слов знакомой среди банкиров, мне удалось узнать, что в негласную опалу могут попасть вообще все госслужащие. «Надо же понимать, что уже в следующем году наверняка начнутся перестановки, а то и переформирование ведомств. Можно ли упрекать банк в том, что он не желает кредитовать госслужащего более, чем до весны следующего года?», — риторически вопрошал меня один из собеседников. Между прочим, еще полгода назад сами банкиры признавались, что региональные госслужащие — безусловные фавориты при недорогом ипотечном кредитовании по госпрограмме АИЖК.
Всему этому есть объяснение и на уровне житейской логики. Всем уже понятно, что эпоха дорогой нефти кончается. ФРС США, оставляя на последнем своем заседании ставку рефинансирования на прежнем низком уровне, все же выразила явную обеспокоенность текущим положением дел на мировом рынке капитала. Еще более резко высказался глава ЕЦБ Жан-Клод Трише. По его мнению, центробанки всех стран должны начать бороться с инфляцией, а ставка рефинансирования самого ЕЦБ может быть повышена в апреле. При этом количество госслужащих в России давно превышает уровень большинства стран: у нас не только чиновников на душу населения больше необходимого, у нас избыток даже врачей и тех же полицейских.
Очереди в поликлиниках и долгое ожидание приезда инспекторов на ДТП или патрульных на происшествие вызваны отнюдь не их дефицитом, а плохой организацией. Пока нефтяные доходы исправно снабжали профицит бюджета, избыток госслужащих никого особо не волновал. Но теперь бюджет дефицитный, а повышенные социальные обязательства государства в предвыборный период превращают его и вовсе в тришкин кафтан. А если вспомнить, что сокращение армии, например, начиналось отнюдь не с высшего руководства, то нетрудно предположить: количество чиновников средней руки будут сокращать. Так же, как медиков или педагогов, полицейских и иных работников госструктур.
И возникает вопрос: насколько снизится привлекательность чиновничьей карьеры? Когда с одной стороны — пристальный надзор за доходами, а с другой — невысокая зарплата служащих нижнего и среднего звена (замначальника департамента федерального министерства получает порядка 30 тыс. руб.) и постоянная угроза сокращения? Думается, такое сочетание быстро выведет должность госслужащего из моды. Тем более, что как раз в этом году предстоит первый массовый выпуск новоиспеченных специалистов госслужбы, ведь ажиотажный конкурс на эти факультеты начался как раз в 2006–2007 годах. А любой рекрутер вам скажет — реальная ценность любой профессии падает ровно в тот момент, когда в ней образуется избыток предложения.
Так что будущим выпускникам факультетов госслужбы уже сейчас стоит задуматься о переквалификации. А тем, кто выбирает вуз, подумать — стоит ли тратить пять лет жизни на обучение не самой денежной, а в ближайшем будущем — и не самой престижной профессии?