Соль-Илецк — курорт в Оренбургских степях. Целебные соляные озера посещают тысячи туристов, правда, только летом. Зимой здесь мертвый сезон — даже магазины закрыты. А если пойти по указателям «на курорт», они выведут к самому большому в городке зданию, с дельфинами на входе. Но это не санаторий. Здесь живут убийцы, насильники и людоеды. Руки каждого убийцы бледны, потому что на них никогда не падает солнечный свет. Они неестественно вывернуты — так, чтобы было видно, не спрятано ли что-нибудь между пальцев. Ожидающий команды заключенный похож на манекена. В этой позе каждый день несколько раз осужденный ждет разрешения: встать, сесть, повернуться. Все по команде: и пообедать, и поработать. Каждый приговоренный к пожизненному сроку мечтает получить работу. Дают ее не раньше чем через десять лет после начала срока.
И то, если осужденный ни разу не нарушил режим. Иначе вся жизнь пройдет только в одной маленькой восьмиметровой камере. Мы находимся в действующей камере для пожизненных заключенных. За дверью камеры, через полметра — решетка, еще через полметра — решетка. Я делаю всего три шага и оказываюсь тоже у решетки, уже перед окном. По нормам, на одного заключенного приходится четыре квадратных метра, но такое ощущение, что всего два. При этом здесь никогда не выключается свет, даже ночью. И каждый шаг, каждое движение — круглосуточно под контролем администрации.
В колонии «Черный дельфин» два вида камер для «пожизненников»: двухместные и четырехместные. Кровать тумбочка, лавка и стол прикручены к полу. С утра постель тщательно заправляется и до отбоя неприкосновенна. Выводят отсюда лишь по трем причинам: на часовую прогулку (на крышу тюремного блока), на работу, причем дорога до рабочего цеха или до прогулочного периметра будет пройдена в три погибели с повязкой на глазах. Иногда водят на дистанционное заседание суда — в соседнюю комнату, где тут же пристегивают к табурету.
Заключенный всегда должен говорить, сколько он убил людей. Краткое содержание содеянного изложено на личных карточках возле камеры. Их же вешают и на стендах у рабочих мест. Как бы кроток не был осужденный, напоминание о том, что он сделал, должно быть всегда. То, что это серийные убийцы, людоеды, педофилы или террористы, конвою известно и так. Но написанное черным по белому «убил отца, мать и брата, убил 10 человек, убил 15 человек, взорвал дом» не дает сотруднику «привыкать к контингенту». «Они осуждены пожизненно — второй срок пожизненно им уже не дадут. Поэтому это в первую очередь соблюдение всех необходимых инструкций при несении службы сотрудниками: бдительность, внимательность и так далее. Им терять реально нечего», — объясняет начальник ФКУ ИК-6 УФСИН России по Оренбургской области («Чёрный дельфин») Сергей Балдин.
Возле каждой камеры установлена труба для экстренного сброса ключей — достать их оттуда уже невозможно. У «пожизненников» нет даже столовой — едят в камерах, пищу подают через специальное окошко. Любое ЧП в камере — и сосед обязан нажать на сигнальную кнопку. Здесь почти невозможно покончить собой. Здесь дают витамины и делают флюорографию. Есть даже стоматолог. Весь ужас наказания в том, что жить здесь можно очень долго. «Я сижу уже 15-й год в камерной системе. Мы сидим по два-четыре человека. Вчетвером. Мы очень близко общаемся. Вынуждены общаться. И довольно-таки сложно иногда», — признается осужденный на пожизненное заключение Олег Рыльков. Педофил Рыльков, известный как «тольятинский маньяк», изнасиловал 40 девочек, троих из которых убил. «Это бесовщина, чертовщина. Как хотите, называйте», — говорит Олег Рыльков.
«Черный дельфин» — это 700 человек с приговором «пожизненное лишение свободы». Сокращенно — ПЛС. Они сидят как раз там, где доживали свой век каторжане после пугачевского бунта. Но символ острога, «Черный дельфин», появился не так давно. Один из заключенных лепил скульптуры для обустройства территории. Фигура дельфина была признана администрацией самой удачной. Теперь это не просто символ – это, по сути, товарный знак, которым помечена вся продукция учреждения. Как спецодежда, которая сшита осужденными, так и обувь: тапочки, ботинки и даже модельные туфли.
В «Черном дельфине» хорошая библиотека: художественная, религиозная и правовая литература. Все без исключения пожизненники пишут прошения о помиловании. Все безрезультатно. Теоретически выйти по УДО, условно-досрочно, можно после 25 лет заключения. Но это лишь теория. Четверть века продержаться в таких условиях пока никому не удавалось.