Впервые я встретил этого высокого, худого, черноволосого парня около 15 лет назад. Тогда ему было, по-моему, 25 лет, он закончил МГУ и Гарвард. Не заметить настоящий талант — трудно. Через короткое время Василий Алексанян стал начальником правового управления ЮКОСа – второй, а затем и первой крупнейшей российской нефтяной компании. Росла компания, и он рос вместе с ней. Огромные международные контракты на миллиарды долларов, сражения в российских и зарубежных судах, создание современной электронной технологии формирования управленческих решений (то, к чему наше правительство планирует прийти лишь к 2012 году, то есть более, чем через 10 лет!). Ко всему перечисленному приложен его светлый, острый ум.
Вася совсем не был святым, любил широко гульнуть, любил красивые машины, женщин. В общем, он любил жизнь во всех ее проявлениях, при этом оставаясь крепким, абсолютно надежным профессионалом. Когда я оказался в тюрьме, — он стал моим адвокатом и опять сражался в суде, догадываясь, но не веря, что все уже решено. А потом – с той же энергией и безрассудной смелостью – пытался спасти компанию. Ему угрожали, ведь он реально мешал грабить. Но, будучи юристом до мозга костей, — Вася до конца не верил в правовой беспредел. Он надеялся, что, действуя по закону, возможно отстоять права десятков тысяч акционеров ЮКОСа.
Арест и тюрьма по фальшивому обвинению стали платой за веру в право и правосудие. Но и в тюрьме Василий оставался прежним — юристом и человеком чести. К тому моменту он был смертельно болен в результате заражения при экстренном переливании крови после аварии Начавшее после того же случая падать зрение в тюрьме превратилось в настоящую слепоту. Но он по-прежнему тщательно прочитывал, а затем, фактически ослепнув, — слушал многостраничные юридические документы и давал к ним свои комментарии. Комментарии, которые могли бы кого-то спасти от ложных обвинений. Могли бы, если бы существовал суд.
Ему предложили сделку: — Вы даете нужные показания на руководство компании, и мы Вас отпускаем лечиться. Вам же это необходимо!
— Какие показания?
— Те, которые, скажем…
Он отказался. Они лишили его так необходимого ему лечения. И за два года тюрьмы болезнь прошла все стадии, до последней. Смертельной.
Это – люди?
Только когда уже ничего нельзя было поправить, под давлением возмущенной общественности, Васю перевели в больницу, приковав больного, которому делают химиотерапию от рака, — наручниками к кровати!
Это – люди?
Он не сдался. Он боролся в суде, а судьи раз за разом отказывались остановить процесс, чтобы дать возможность Васе нормально лечиться, отказывались выпустить его из тюрьмы, «не доверяя» медикам, говорившим, что человек умирает…
И только после возмущения общественности, издевательство было прекращено. Но и потом, зная, что вылечить уже ничего нельзя, — судья и прокурор пытались возобновить судебный процесс. Зачем это бюрократам – понятно: у них отчетность.
Но разве это – люди?
До конца Вася пытался помочь тем, перед кем ощущал ответственность. Ответственность друга, ответственность адвоката. Пытался диктовать правовые комментарии, предлагал дать показания, интервью. Последний раз – за месяц до своей тяжелой смерти. Этот, еще молодой, парень оказался Человеком, для которого честь дороже жизни. Жизни, которую он так любил. Они отняли у него жизнь, и отняли его у семьи…
«Они» — те, кто названы им пофамильно. Но в нашей стране только Бог «им» судья. А он мог бы еще многое успеть… Вечная ему память.